"Иерусалимская тема, иерусалимский миф (или шире - тема и миф израильские) - присутствуют на страницах Альманаха уже не только в качестве литературного материала, в чем не было бы ничего интересного, но в качестве своего рода гофмановского "углового окна", то есть определенного экзистенциального разворота и ракурса, подчиняющего себе стихию поэтического выражения. Характерна и важна эта тихая, но явственная интонация, возникшая вдали от тех мест, где традиционно рождались русские стихи и, возможно, свидетельствующая о том, что мы и в самом деле находимся накануне кристаллизации некоего нового извода русской словесности." 
                                                        (А. Гольдштейн)