...........
Геннадий КАЦОВ
Притяжение ДзэнПритяжение Дзэн
рассказМашины
рассказЗападня
стихотворение
Трахнуть - произвести какое-нибудь
быстрое неожиданное действие
с шумом, треском.
Трахнуться - упасть с шумом или
сильно удариться обо что-н.
С. Ожегов. Словарь русского язьпкаТрах - шарах, грох, шлеп, стук.
Вл. Даль. Толковый словарь
В ту ночь 132-го года, когда пять вершин Китая покрыла сеть глубоких морщин, а селения в долинах беспощадно умертвил каменный дождь, астроном Чжан Хэн поклялся над водами Сяна,что еще до того часа, как распустятся цветы сливы мэй:
"да будет невыносимым телу моему ложе из тэна! да выклюют мои глаза птицы Току и Тиху и вырвут живое сердце из груди! да вечным изгоем буду бродить по берегу звездной Серебряной реки!, если, - поклялся под созвездием Ган астроном Чжан Хэн, - если я не изобрету сейсмограф!"- Давай потрахаемся, Танчик, - уговаривал муж как ни в каком другом разе. - Давай, а?
- Ты что, совсем! - возмутилась Татьяна собственному мужу по паспорту. - Дети только уснули.
- Тихонько, а, - хлопотал близко муж и уже до пояса задрал на Татьяне ночную рубаху. - Только так, чуть-чуть, - шептал безумный дурацкую чепуху.
- Убери руки, кому говорю, - зашипела на него Татьяна. - Я вот свет включу!
- И включай, - не сработала угроза на мужа, - включай, ну включай!
- Тебе бы только трахаться, - урезонивала бесстыжего сексуалиста Татьяна. - Мама еще вообще газету читает!
Муж шумно подышал носом.
- Так пошла она в жопу, - громко не постеснялся муж и всерьез заноровил разобрать Татьянины ноги. - Потрахаемся,Танчик?!
- Моя мама - в жопу! - не стерпела громче мужа Татьяна. - А деньги на кооператив кто даст, а с детьми кто в праздники сидит? - звала она супруга к его отсутствию совести.
В комнате мамы трудно и безостановочно молчали.В комнате Чжан Хэна стоял большой бронзовый сосуд,примерно, двух метров в диаметре. Восемь драконьих голов располагались на внешних его стенках. Челюсть всякого из драконов раскрывалась
и каждый в пасти держал черный металлический шар.
- Дай мне великую мудрость, богиня луны Чан Э, - просил у полночи астроном Чжан Хэн, потомок великих мужей древнего Царства У, - дай мне силу Хухайского богатыря, святой наш наставник Ван Цяо, - бормотал Чжан Хэн, спуская вовнутрь сосуда маятник с
восемью тягами. Каждую тягу Чжан Хэн прикрепил к головам драконов по отдельности.- Я бы тебя сейчас трахнул, - замотал головой муж, собственно, уже подобрав ночную рубаху к Татьяниному горлу. - Сильно хочется, Танчик, - гладил муж отвердевшие настойчиво сосочки.
- Перехочется, - начинало разбирать и Татьяну, но дело принципов обходилось дороже. - Что мама подумает?
- Трахаемся, то и подумает, - совсем уж давал рукам волю муж.
- Вот-вот, - нечаянно предпочла млеть Татьяна. - Она ко мне с прошлого раза так и спросила: "Что это вы ночью скрипели?" - а
мне ответить стыдно.
- Так ты так и скажи: трахаемся, маманя! - после паузы сообразил муж и по-новой заерзал рукой между Татьяниной промежности. - Пошла она в жопу, - регулярно заявил муж.
В комнате мамани нервно заерзали стулом.
- Ты это прекращай, - решительно отвернулась Татьяна к мужу спиной. - Она ведь моя мам..., - тут же использовал муж беззащитность со спины и провел пальцем в такое томное и влажное, что Татьяна едва не задохнулась договорить, - ...моя мамочка
она, ой, мамочка моя!
- Очень трахнулся бы, - бережно провел муж пальцем еще раз и бесчисленно дыхания вместе собралось в Татьяниной груди.
- О-о! Мамочка моя, - вовсю раскрылся весь Татьянин рот.Восемь бронзовых жаб с широко раскрытыми ртами посадил Чжан Хэн у основания сосуда. Пупырчатые тела жаб были низкорослы, а выпученные жабьи глаза, заправленные нефритовыми камушками, в упор смотрели навстречу каждому из драконов снизу.
- От подземного толчка маятник возьмет движение, - представлялась работа сейсмографа в отображении Чжан Хэна, -и отведет тягу, соединенную с головой дракона. Тяга потянет драконову пасть,
обращенную в сторону толчка, и шарик из пасти выпадет в раскрытый рот жабы напротив, - благодарил в мыслях Чжан Хэн небо за выделенную ему мудрость.
- Так население ближних мест узнает,откуда придет беда, - восторгался открытию гуманист Чжан Хэн в
своей комнате.
Сейсмограф простаивал наготове, в центре строго горизонтального пола.- О-о, мамочка моя, - незаметно для себя провела Татьяна ладонью вдоль мужниных бедер. - Завтра, может, как бы? - чужим голосом предложила Татьяна, стягивая с головы ночную рубаху.
В комнате мамани одобрительно прокашлялись.
- Так чего завтра?! - пылко задышал в самое Татьянино ухо муж. - Куда там завтра, когда очень у меня все для сегодня готово, - сбиваясь на этом СЕГОДНЯ, понес муж Татьянину руку к удивительно готовому для СЕГОДНЯ месту, и Татьяна обняла
ладонью этого упругого, и толстенького, и такого тепленького.
- Соседи услышат, - в заблуждении водила Татьяна рукой по стройному мужниному Мальчику. - Совсем услышат соседи если сзади соседи услышат...
- А мы тихонько совсем сзади, - входил муж сзади даже очень.
- Совсем сзади соседи, - выламывая собственные руки, ласкала мужнину шею Татьяна. - Ой, прелесть сзади совсем, ой, прелесть какая!
"Трахтарарах", - в подражание барабанному бою встрепенулась старая кровать, и Татьяна с мужем задышали в свое удовольствие.
- О-о-о! - выдохнула Татьяна.
- Ax-ax-ax, - засопереживал с ней муж. - Тань! Чик! Родненькай!
- Родненькой! - радовалась Татьяна, - сладенько как! Как трахаемся, ой-ой-ой!
- Ай-ай-ай! - радовался муж Татьяне навстречу.Первьш шарик вьшал из драконьей пасти юго-востока. И это бьшо доброй приметой, хотя и в недобром знамении.
- Един путь познания, - записал Чжан Хэн на красной бумаге. И тут же выпал из пасти южного дракона второй шар и сгинул в глотке тупорылой жабы.- Вот как, вот как, -подбиралась ягодицами на живот мужа Татьяна, - ой, вкусненько как, ой еще еще!
"Трах-трах-трах", - застучали в стенку со стороны Бориса Григорьевича, а маманя включила пылесос и предпочла уборку в двенадцать без четверти ночи.
- УУУУУУУУУУ , - пугал воздух мамин пылесос, и - "трах-трах-трах", - били снизу шваброй старики Толбухины.
- Радость! Чудесно! Радость, - стонала Татьяна и такую мягкость испытала глубоко, что даже не обратилась удивиться приезду Толбухиных с дачи: это в субботу-то! - Милый, милый, - растворялась невозможно Татьяна от чувственной нежности.
- Тань, - причитал муж в лучших традициях золотой династии Тан. - Тань-чик, тань-чик, - причитал муж уже совсем по-китайски.
- Чинь-чань, - отвечала узкоглазая Тань.
- Тань-тань, - имея в виду и Тяньпын, и Тайшань, сопереживал половую жизнь муж. А нефритовый цинь подпевал недалеко пятью струнами сразу: ао-ляо, сяо-ляо-бань! ляо-сяо, ляо-сяо-ванъ, - да "тань-тань" устремлялся наверх муж, и чио-чио-чань"-
отвечала ему Татьяна, подыгрывая мягко на тростниковых трубочках шэна.
- Едины противоположности ян и инь, - заносил Чжан Хэн в красную бумагу.
"Трах", - услыхал он голос выпавшего шарика с северной стороны сосуда. - "Что такое делается?" - удивился Чжан Хэн.
- Три души разума, три бедствия больших и три малых, - торопился записывать Чжан Хэн, - три высших чистоты - Едины.
И "трах", - услышал Чжан Хэн как заглотнула жаба четвертый шарик.- Еще, еще, не сейчас, - одолевала мужа Татьяна, а маманя орала "под пылесос" роскошный во все горло романс "Хризантемы".
- Хризантемы в саду расцвели, - вышивала соловьем маманя, и "трах-трах-трах" - стучали очумело со стороны Бориса Григорьевича.
- Да, да, не сейчас, - подтягивался муж в исступлении, а Чжан Хэн не успевал записывать пять желаний, шесть скверн, семь опасностей и семь символов долголетия и счастья.
- Да-да, чик-тань-тань, - умоляла Татьяна и весь этот трах отовсюду доставлял тонкость в ощущения. - Вот как, вот как! Еще чуть-чуть, милый, еще чунь-чань!
- Тань-тань, - напрягался бесподобный муж для феерических мигов. - Ой, Танчик, ой, кончаю, Тань-чик, все-все-все, кончаю!..
- Ой-ой, кончай, - воздух опрокинулся на Татьяну одновременно, - да, кончай, кончай, милый, милый, да, да, - вывернуло ее изнутри и изнаружи, распахнуло в едином толчке электрических тел, -люблю тебя, люблю, ммма-ма-мочка-ааа-а! - признавалась Та-
тьяна перед всеми соседями разом.
"Амигофо! О, боже! Сохрани китайцев!"-в отчаянии просипел Чжан Хэн, но с ужасом услькал, как трахнулся в твердью жабьи губы восьмой шарик, и скрипнул маятник сейсмографа.
- Ма-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
- такое исключительное испытала внутри себя Татьяна, что не почувствовала, как очнулось пространство вокруг, двинулось громко рядом; не вняла, как сильно ударилась обо что-'н. и шум толчка медленно затерялся в ухе. А резкий шлеп, грох и стук вытянулись длиннымил короткими палочками перед глазами и этих триграмм Татьяна почему-то насчитала восемь, но почему?
Об этом уже знал Чжан Хэн, но только давно исчез в землетрясении.
1988 год
Машины
- Что есть в этом мире движение? - вяло размышлял водитель зачуханного "Запорожца" 41-66 МДП, томясь в ожидании появления зеленого луча светофора. - Движение в этом мире есть беско-
нечная реализация возможностей, - достроил он свою мысль и надавил на клавишу магнитофона.
- Я существую как реализованная бесконечность возможностей, - пришло такое невероятное в голову строителя молодежного комплекса на Комсомольском проспекте, владельца "Жигулей" МИЕ 23-48.
- Следовательно, я существую, - опешил пожилой строительот следующей тяжелой мысли и через стекло тревожным взглядом посмотрел на хозяина "Запорожца".
- То ли каждое мгновение провоцирует нас на ощущение бесконечности и оттого несовместимость эта наводит тоску плюс расстройство, - выложил в свои мозги Слинько Г.Д., сидящий за рулем государственной "Чайки" МОС 51-% и его аж передернуло, - или же неощутимость каждого мгновения осознается нами как преходящая вечность,что еще более того нежелательно, - совсем обезумел Слинько Г. Д., МОС 51-96 от движения философии в своей голове. И на всякий случай осторожно взглянул назад, как бы чего не заметили.
- Только сознание как фиксация ламинарных и турбулентных течений материи мысли, - продолжал
41 -66 под атональность любимой мелодии, - способно превзойти невозможность статического существования
и избранной волей прекратить движение, - закурил "Приму" "Запорожец" 41-66, бегло пробежав глазами
по озадаченному лицу "Жигуля" 23-48.
- Закономерность предположительного развития
и регресса столь же очевидна, как и взаимообусловленность движения и остановки, -
поехал мозгами неподготовленный 23-48 и нервно потрогал пульсирующее запястье. - Следовательно, временные отрезки пространства находятся в неизбывном и последовательном сочетании
противоположных знаков существования мироустройства, - вспомнил 23-48 внучку Любашку, ощущая подушечками пальцев равномерно приходящие удары и паузы. И тихо заплакал.
- А если бесконечность, как знаковая система, непостижима для ею же закодированного сознания, - Слинько Г. Д. 51-96 даже икнул от неожиданности, - то не есть ли разгадка бесконечности в её уничтожении посредством трансформации движения
в статическое существование, - волосы на голове 51-96 встали дыбом, - при помощи раскодировки сознания торможением мыслей, идей, внимания, индивидуального мышления и всего того прочего, что
и является нашей сецессией по отношению к остальному живому. Логически, дальнейший путь - к качественному устранению преграды между органикой
и неорганикой, - 51-9б, от волнения выпучив глаза, бессмысленно смотрел на предупреждающий "желтый".
- Так есть ли смысл в продолжении поддержания? - в предвкушении "зеленого", 41-66 медленно давил на педаль "газа".- Статика - вот то единое, что объединит, освободит и выведет, - переключил 41-66 ручку коробки передач, краем глаза фиксируя выскочившую на проезжую часть собачку, желтую в черных кляксах дворнягу.
- И что есть в этом мире движение, - остервенело, по-охотничьи 23-48 направил "Жигуль" в обезумевшее от ужаса животное, - как не стремление множества идей к статической точке покоя, хранящей код к расшифровке бесконечности, - одурел в мозгах 23-48, уже не владея рулем. - В этом состоит задача мысли, - вдавливая колесами "Чайки" дико захрустевшего зверя, зашелся в истерике 51-96.
41-66 МДП неспешно подъезжалк следующему перекрестку.Кайенский перец с табаком рассыпем по дорогам,
1986 год
Западня
чтоб их гиены не смогли пройти за нами -
одну тропу мы только и оставим.
И в земляные лунки пряный сок папайи
сцедим отравленный, для воина смертельный;
а птиц привяжем волокном кокоса сплошь и рядом:
пусть ошибётся их начальник мыслью, что местность
эта жизнетворна.Ещё прилепим листья к каждой ветке слюною муравьиной;
птичий гомон, шелест листьев: кто б догадался,
что даже змеи под ногами из твёрдого манильского каната.Кто б догадался, что везде-вокруг ловушка
и их слонам всего одна дорога, одна - и та
раскрашена в зелёный до горизонта цвет
(поскольку их слоны весной к зелёному привычны).Так встретит их Долина Тишины - весной, которая
здесь не бывает:
не зря мы потрудились и завершили в срок, как и
задумано Войною.
Теперь лишь время, время, нужно время, чтоб им
уйти в Бессмертие.
Но странной в последний миг на повороте
привиделась мне эта Западня (как-будто я подумал:
кто из наших так ослепительно - тут позавидовал -
Светило рисовал?
И грифа одинокого на небе кто поднял высоко так
в синеву, как не бывает, не было, не будет?
Танунгили? Либангли? Или вечно молчаливый, безродный
Равинакр?)
и чуждой в панораме показалась знакомая Гора Седых Отцов -
там вдалеке, где Западня сама рисует облако,
и реки, и деревья,
и берег с тонкою тропой, которой
выходят дети, старики и воины к Вершинам...Тут воздух задрожал от криков воинов
и жалоб их животных, и гул земной
от тысячепудовых ног всё нарастал:
вползало войско всем широким фронтом
вовнутрь единственной тропы вечнозелёной.Я поспешил вслед своему отряду,
опасно хрустнув веткой под ногой!
Спокойней будь: мы славно поработали
сегодня, и славно их убьём.Еще тяжелый бой
нам предстоит в красивой Западне
Долины Тишины,
еще им предстоит...