НАБРОСОК
CREDO
Говоря
о группе "Эпсилон", пытаясь представить ее и выразить как целое, я вынужден
прибегнуть к некоторому довольно общему рассуждению о функциях культуры.
Во всяком случае, мне ясно, что искать общее начало нашей группы в виде
каких-то художественных методик или концепций, или - свободнее - в виде
класса интуитивных вкусовых предпочтений - это неверный путь. Здесь именно
придется ввести в рассмотрение культуру вообще - как систему сил - не-природных
- воздействующих на нашу жизнь, т.е. на совокупность наших душевных движений.
Большинство людей считают культуру (и, в частности, искусство) планом дополнительным
к природной стороне жизни. Там, по традиции, располагаются, например, механизмы,
призванные регулировать нашу "низшую" жизнь: природную и социальную. Все
остальное там, так или иначе, работает по типу этих механизмов, отражение
информации, обобщение, выработка концепции, синтез обратного управляющего
воздействия. Такое представление о культуре связано, безусловно, с неудовлетворенностью
одним природным планом, с чувством его неполноты, косности, недостаточности.
Культура призывается быть как бы дополнительной степенью свободы, добавочным
измерением, двигаясь в котором мы могли бы в какой-то мере управлять нашей
природной жизнью, а значит быть и менее зависимыми от этой стороны самих
себя. При этом, однако, наш "центр тяжести" остается "ниже пояса". Предполагается,
что бытие природное для нас все же более актуально, чем бытие культурное.
Мне хотелось бы изменить это представление о культуре:представить ее (или
во всяком случае искусство)не просто областью, дополгительной по отношению
к природе, а настоящим альтернативным пространством для полноценной душевной
жизни. Реально это значит - перенести в искусство акцент своего самочувствия,
самосознания, действия. Построение таких настоящих, полных "развязок" с
физическим миром есть, на мой взгляд, как раз очередная задача нашего освобождения.
Это не "уход" от проблем природного бытия (как мог бы увидеть и упрекнуть
наблюдатель "снизу"), но, напротив, эффективное "сразу-снятие" этих проблем
как таковых.
Мне кажется, что подобное стремление выражается в творчестве и других члнов
группы "Эпсилон". Может быть, это и есть наша трудно определимая общность.
Формально это выглядит как углубление структуры художественного объекта,
максимальная актуализация его внутренних связей, максимальная авторская
отстраненность, "холодность" в связях внешних, во всяком случае, внекультурных...
Безусловно, такие художественные объекты являются в большой степени
м о д е л я м
и. На этом основании "Эпсилон" иногда сближают с концептуалистами, смысл
деятельности которых видят в тотальном моделировании. Поэтому приходится
отметить различие: наши модели более антропоморфны, они делаются для того,
чтобы человек жил в них, а не просто созерцал их со стороны. Они, следовательно,
и более "объемны", т.е. внутри себя допускают движение по разным измерениям
различных групп чувств. В пределе такие объекты стремятся быть уже и не
моделями, а как бы полноценными, замкнутыми мирами (со своей внутренней
энергетикой, экологией, "биологическими циклами" и т.п.).
Еще об "Эпсилон" бытует смутное и слабое мнение вроде как о неких снобистски
настроенных адептах "чистого искусства". Я хочу предупредить эту банальную
ошибку, связанную с инерцией и автоматизмом в употреблении этого термина,
а также - главное - с некорректностью мысли, лежавшей, по-видимому, у самого
истока соответствующего представления. Что это значит, что искусство "чисто"?
Может ли быть мое произведение "чисто", например, от м е н я: я его
строю как свой собственный дом и оборудую для совершенно необходимых мне
игр, без которых я остаюсь наполовину минералом - бессильным и прикованным
к материальной поверхности мира. Я теперь думаю, что "чистым" всегда называли
любое искусство, которое пыталось актуализоваться в самом себе. Ну ладно,
и то хорошо, что не назвали "грязным": хоть и условность, а все же "чистым"
называться приятней... Впрочем, не совсем и условность: ведь такого рода
искусство, действительно, стремится очищаться: от инстинктов, от мути подсознания.*
Возможно, действиями людей всегда неявно руководят мелкие мифологические
схемы. Многие из них раскрыты и сформулированы культурой, но не исключено,
что гораздо большая их часть остается до сих пор даже не нащупанной. Кроме
того, и раскрытие - освоено в разной степени. Если, например, мифы об Эдипе
и Нарциссе - достаточно осознаны и "прочувствованы" (последний - необычайно
сильно Набоковым, в романе "Отчаяние"), то миф о Пигмалионе пока разрабатывался
европейской литературой весьма поверхностно, не по сути. А между тем, именно
он важен в связи с теми представлениями и устремлениями, которые я попытался
здесь изложить...
--------------
* - Нельзя путать:
сказанное вовсе не значит, что такое искусство не варится в том же "биологическом
бульоне", однако оно использует его в качестве о с о з н а н н ы
х выразительных с р е д с т в.
Москва,
1989 г.
...........
