//////// XII  88

.

ОЛЕГ ДАРК
 

РАСПАШОНКА
комедия для чтения

Вытянутый холл-столовая. Стол,полки с книгами, игрушки, радиола, крышка проигрывателя поднята, на полу - кипа пластинок. Две двери, одна - в комнату Алика, другая - к Наташе. На диване сидят Наташа и Марина, ее младшая сестра, но говорит серьезно, внушительно, хочет казаться и кажется старше сестры. Вполголоса беседуют. Антошка играет на полу с заводным вертолетом.

Антошка: Мам, смотри?

Наташа: Молодец, хорошо получается.

Антошка: Только он не летает.

Наташа: Подожди, это не так делается.

Садится на пол и несколько раз "разгоняет" вертолет.

Наташа: Действительно. Не летает почему-то.

Марина: Может, и не должен?

Наташа: Нет, должен. И на коробочке нарисовано

Марина: Мало ли что - на коробочке!

Антошка: Должен, должен!

Наташа: Да должен, успокойся.

Марина: Тогда сломался.

Наташа продолжает играть с вертолетом. Антошка сидит тихо. По всей согнутой фигуре Наташи, по ее спине, видно, как она устала. Может, порисуем? А мама пока отдохнет, говорит Марина. Антошка смотрит на нее, потом медленно произносит: Нет, не хочу. Вдруг вскакивает, повисает у Наташи на спине, та от неожиданности чуть не падает, некоторое время стоит на четвереньках. Антошка сидит у нее на спине. Наташа с Антошкой на спине бегает по комнате, сначала на четвереньках, потом подхватывает руками Антошку под голени, встает и опять бегает, придерживая. Наташа цокает, Антошка цокает и смеется и кричит "но!", бьет Наташу по бокам пятками, вслед за ними начинает цокать и Марина. "Тпру! " - кричит Антошка. Наташа сразу останавливается. Антошка соскакивает с нее, бежит к столу. Наташа опять садится на пол. Антощка залезает на стол, там некоторое время прыгает. Потом становится на четвереньки и долго корчит рожи. Потом начинает подкидывать вверх ноги, то одну, то другую, опираясь руками на стол, то обе вместе, как бы пытается встать на руки. Так продолжается минут двадцать. Марина и Наташа смотрят, Наташа сидит на полу, Марина - на диване. Антошка продолжает беситься на столе, пытается залезть на полки, виснет на двери, которая распахнута и упирается в край стола, и т.п. Потихоньку возобновляется прерванный разговор.

Марина: И часто он так?

Наташа: Ну как... Нет, не часто. Но я всегда знаю, когда будет. Я чувствую.

Марина: Конечно. Когда один.

Наташа: Совсем не обязательно. Может все равно прийти. Что, ты думаешь, он совсем что ли?

Марина: А разве не права? Им всем одного надо, чтоб только почаще и поразнообразней!

Наташа: Ах, да откуда ты можешь знать?.. А я всегда чувствую.

Марина: Ага, как чукча.

Наташа: Какая ты дура!

На мгновение Марина надувается. Марина не была замужем,
и Наташа считает, что сестра не знает мужчин. Марина действительно признает пока только платонические отношения, но она умеет наблюдать, самостоятельно анализировать. Правильно, говорит ей Наташа, когда не расстроена, как обычно, и имеет силы учить младшую, держись до последнего. Что ты чувствуешь? спрашивает со стола Антошка. Когда ты хороший мальчик, а когда плохой, находится Наташа. А когда плохой? - опять спрашивает Антошка. Когда вот так скачешь и ни минуты на месте не посидишь, отвечает вместо сестры Марина. - Поговорить не даешь. Ты же видишь, у меня гость, говорит и Наташа. Разве Марина - гость? - удивляется Антошка. Марина и Наташа смеются.

Марина: У тебя что - не запирается?

Наташа: Почему? Крючок. Он его ножом поддевает.

Марина: Сделай щеколду.

Наташа: Зачем?

И поднимает на Марину глаза. Некоторое время они смотрят друг на друга.

Марина: А тебе это нравится?!

Наташа молчит.

Марина: И ждешь его?

Наташа (после некоторого молчания):А иногда все-таки ошибаюсь. Чувствовала, что придет, жду, а его нет.

Марина: И сегодня будешь ждать?

Наташа: Откуда ж я сейчас знаю? Я его увидеть сперва должна.

Марина: Это не я - дура, это - ты.

Наташа молчит, потом достает из нагрудного кармана батника сигарету, из другого - спички, собирается закурить.

Марина: Ты при Антошке куришь?

Наташа: Да, ты права.

Наташа встает, они обе идут в туалет.

Марина: Ты когда Антошку укладываешь?

Наташа; Вот выкурим, пойду. Тебе дать?

Марина: У меня есть.

Достает из кармана пачку "Пегаса".

Наташа: У тебя "Пегас".

Марина: Да. Хочешь?

Наташа: Все равно. У меня "Столица". Ну дай.

Марина выстукивает из пачки две сигареты, одну протягивает Наташе. Наташа мнет сигарету в пальцах, сигарета хрустит: Подсушила? Марина кивает. Сестры закуривают, прикрывают за собой дверь. Заложить? -спрашивает Марина про крючок. Не надо, все равно сейчас прибежит. Наташа садится на унитаз, Марина облокачивается о раковину. Санузел совмещенный. Антошка некоторое время прыгает в одиночестве, потом соскучивается, соскакивает со стола, бежит к туалету и, хотя дверь видимо приоткрыта, колотит в нее со всей силы кулачками. - Да входи, открыто! Антошка входит, залезает в ванну, садится на дно. Клубы дыма. Наташа кашляет.

Марина: По-моему, все равно, что там курить, что выходить. Все равно Антон здесь.

Наташа: Да.

Марина: Мне дождаться, пока уложишь?

Наташа: Да, посиди.

Марина: И как же - при ребенке?

Наташа: А молча. Я сопротивляюсь, он лезет. Вот рубашку порвал.

Антошка: Что при ребенке?

Марина: А что курим при тебе. И вообще помалкивай, раз впустили.

Наташа: Вот именно. А то вылетишь отсюда колбаской.

Молчание.

Наташа: И ты знаешь, когда мы по-человечески жили, раньше, до всего, со мной такого не было. Кончаю и кончаю.

Марина: Ну ты даешь!

Наташа (улыбаясь): Даю! Но молча. Руку закушу и молчу.

Марина: А всерьез сопротивляешься?

Наташа: Еще как! В раж вхожу, рожу ему царапаю. Но он здоровый! Скрутит мне руки, не вырваться.Главное, чтоб этот не проснулся.

Антошка:. Что кончаешь?

Марина: Либеральничать с тобой надо кончать, вот что! Высечь тебя раз... Отец у нас не тот, а то бы другой разговор. Помнишь, как нас бабка крапивой?

Наташа: Помню.

Марина: Земля ей пухом...

Антошка: А кто мой отец?

Наташа: Что?

Марина (поняв): Не тот, я имела в виду, не такой, как надо. А вообще-то ОН - твой отец, к сожалению.

Наташа: Брось, на фиг.

Марина: Да мне что...

Наташа: Я тебя попросить хотела...

Марина: Чего?

Наташа: Ты, это... оставайся у меня. Чего тебе, девчонки знают, что ты у меня, позвоним.

Марина: А если опять ждать будешь?

Наташа: Вот в том-то и дело. У меня план есть.

Марина: Давай, даже интересно.

Наташа: Мы тебя спрячем. Я хочу, чтоб ты у меня свидетелем была.

Марина: Как - спрячешь?

Наташа: Когда Алик придет, ты сделаешь вид, что ушла, выйдешь, я дверь захлопну, а потом тихо опять впущу. Алик всегда у себя сидит, не увидит. А ты к нам пройдешь...

Марина: Ну?

Наташа: Ну и ляжешь на полу, там же темно. Я тебе мягко постелю.

Марина: Ага, а когда он начнет...

Наташа: Нет! Я хочу тебя просить... Я ведь редко тебя прошу...

Марина: Ну, ну!

Наташа: Я ведь понимаю, как это ужасно...

Марина: Да говори, черт!

Наташа: Не торопи меня. Не понимаешь что ли?

Молчание. Антошка дремлет в ванне, прикорнув на край.

Наташа: Ты мне... Это... то есть кайфа не ломай.

Марина: Как!

Наташа (собравшись с духом): Да, то есть чтоб я кончила. (И заторопилась рассказывать.) Ты это по дыханию определишь. Сначала прерывистое, потом пауза, как будто вообще не дышу, и тут ровное.

Наташа изображает разные дыхания, дышит, сначала прерывисто, потом, глубоко вздохнув, задерживает на мгновение в себе, потом дышит ровно: Поняла?

Марина: Ты ox...ла! Сразу просыпается Антошка: Мама! Марина матом ругается! Ты что, в самом деле, при ребенке, говорит Наташа, затягивается в последний раз, встает, смотрит на красиво тлеющий фильтр, потом долго давит его о бачок, потом бросает в унитаз, спускает воду, оставшийся на бачке черный след счищает пальцем, палец вытирает о джинсы: Ну вот, .я тебе все сказала... Сделаешь? Когда я кончу, тут ты выходишь
на сцену и ловишь с поличным. Главное не шуметь, чтоб его не разбудить (показывает на Антошку, который! смотрит ей в рот), выйдем на кухню, начнем переговоры. Ультиматум и все такое. Ты пойми, я хочу, чтоб он со мной жил, и только со мной.

Марина: Лучше всего взять письменное обязательство.

Наташа (вытаскивает Антошку из ванны, сажает себе на руку, другой рукой расстегивает ему и стаскивает назад помочи): А иначе, мы ему скажем, под суд. За хулиганство. Ты свидетель. Можно сказать, что еще кого-нибудь подговорим, если понадобится. У нас законы - на стороне женщин.

Марина: Да. И все-таки ты ох...ла.

Наташа: Маринка!

Слышно, как ключ. ковыряет замок. Пришел? - шепчет Марина еле слышно. Наташа кивает, улыбаясь, она заметно бледнеет. Ты мне поможешь? - говорит она громко, чтоб было слышно в прихожей, и делает знак головой, так что одновременно можно понять и насчёт Антошки, которого следует укладывать, и насчет пришедшего мужчины. В туалет просовывается Алик:
Привет! Он трезв и один. Как дела? - спрашивает Алик у притихшего Антошки и делает козу, которая хочет выколоть сыну глаза. Антошка склоняет голову на плечо матери, он уже хочет спать, но улыбается отцу: А Марина матом ругается. Да? - Алик недружелюбна :мотрит на Марину. - Ты остаешься? Нет, нет. Я сейчас уйду. Она мне поможет и уйдет, робко говориж Наташа и бледнеет еще сильнее. Ну, ну, говорит Алик и выходит. Сестры смотрят друг на друга, Марина подмигивает, и тоже выходят. По пути Марина, приобняв сестру за талию, шепчет: Ты знаешь, я вхожу в азарт,  мне сейчас ужасно хочется этому мерзавцу нос утереть. Наташа раздраженно поводит плечом.

Начинается укладывание Антошки, его раздевание, умывание, обычное его полусонное "не хочу!", ношение его по комнате - уже в одних трусах, причем Наташа напевает какую-то невразумительную эклектичную колыбельную. Марина во всем принимает активное участие, когда Наташа носит Антошку по комнате, бредет рядом. Наконец Наташа с Антошкой скрываются в своей комнате. Марина идет в прихожую, надевает туфли, садится на табурет ждать. Время действия - июль 1987 года.

Проходит в кухню Алик, косится на сидящую Марину. У вас пожрать нет? - с силой кричит он по дороге. В тот же миг, как кукушка в часах, выскакивает в дверь своей комнаты Наташа, тоже. кричит: Я тебе не домработница - притаившись и даже как-то вся согнувшись, ждет ответа. И еще говорит, - но уже тихо, будто самой себе: И вообще не мешай, сдурел ты что ли, ребенок только засыпать начал. Исчезает.

Мимо Марины возвращается Алик с куском колбасы, от которого он жадно откусывает, в одной руке и со стаканом молока - в другой. Алик - невысокий, худой, волосы - не столько длинные, сколько не стриженные. Острый, с горбинкой, нос, редкая светлая бороденка. Волосы тоже светлые, но темнее. Щека глубоко поцарапана, но по-видимому, уже давно, кривые шрамы зарубцевались, местами лупятся. Проходит в свою комнату, захлопывает за собой дверь. Марина сидит.

В случае постановки комедии все указанные в тексте длительности должны быть неукоснительно выдержаны. Марина сидит неподвижно перед скучающим залом еще тридцать минут. На сцене ровным счетом ничего не происходит, только Марина. Когда появляется Наташа, половина (по меньшей мере) зрителей покинула свои места. Наташа выпускает Марину, выходит, с ней на лестницу, долго и громко чмокается, хотя в комнате Алика вряд ли могла быть услышана, топая, проходит на кухню, минуту (не больше, не меньше) гремит посудой, потом крадучись, но крайне стремительно выскальзывает в прихожую, неслышно открывает дверь. Марина стоит под дверью в носках, туфли держит в руке. На цыпочках пробегает в наташину комнату. Там ей уже постелено. Наташа так же неслышно закрывает дверь, бесшумно возвращается на кухню, сразу гремит посудой. Вся операция занимает секунд 25-30, надо постараться. Домыв посуду, Наташа идет к себе. Занавес.
 
 

Явление второе

Комната Наташи. Темно и ничего не видно. Только едва слышен шепот, с трудом различаемый по голосам.

Шепот Марины; А теперь чувствуешь?

Шепот Наташи: Чувствую. Придет? Должен. А когда? Почем я знаю?

Шепот Марины: Придет?

Шепот Наташи: Должен.

Шепот Марины: А когда?

Шепот Наташи: Почем я знаю?

Шепот Марины: (чуть громче, чем до этого, и с зевком): А можно мне чуть-чуть подремать пока?

Шепот Наташи (после небольшой паузы, раздумывала): Что ж с тобой делать, я тебя разбужу.

Некоторое время (какое угодно) тишина. Вдруг опять шепот Наташи: Марина! - Ждет' ответа. - Марина!! Ждет. - Маринка, черт! - Молчание. Наташа спускается руками на пол, перебирая руками, тянется к тому месту, где, она знает, лежит и спит сейчас Марина, Наташа сама ничего не видит, и не дотягивается. Делает еще шаг руками, тело проползает по дивану, все сильнее свешивается. Наконец Наташа цепляет простыню, которой укрыта Марина, тянет. Сначала тишина нарушается только шуршанием скользящей простыни, потом - аханье Марины, которая резко садится на своем ложе, инстинктивно хватает вырывающуюся простыню, пытается ее удержать, еще не может понять, что происходит: Ах-ах-ах... Шепот Наташи: Тише ты... Идет он, слушай. Марина (со сна громко): Ах-ах-ах... Уже?... Я заснула... Шепот Наташи: Тихо, сказано!

Молчание. За дверью легкое движение, напоминающее шаги, шорох. Затем едва слышный шелест, отдающий металлическим. Шепот Марины: Ты накинула крючок? Шепот Наташи: Цыц! Скрип.

В комнату на короткое время вваливается более разреженная темнота, с голубоватым отливом. Окна в наташиной комнате задернуты плотными шторами, в холле штор на окнах нет. Пока дверь приоткрыта, зритель. различает две расплывшиеся туши . напротив друг друга: большую - наташиного дивана и меньшую - детской кроватки. В серо-голубом дверном провале— фигура Алика. Он - в трусах. Скрип. Дверь закрыта.

Алик задерживается, чтобы привыкнуть к темноте, прежде всего - глазами, но напрасно, все равно - хоть выкалывай. Алик ощупью, и себя не видно, снимает трусы, неуверенно и не сразу нащупывает валик дивана, кладет их туда, здесь кончаются ноги Наташи, они упираются. Садится на диван, находит ноги. И сразу получает ногой в грудь. Не издает ни звука, он привык и ждал. Таковы принятые правила игры. Антошка должен спать. Алик хватает ноги Наташи в охапку и начинает их бессмысленно крутить и вывертывать, пока не опомнится. Тогда пытается залезть рукой под простыню, потом -сдернуть ее, но и то, и другое не удается. Простыня плотно обернута и зажата. Наташа садится и начинает молча бить Алика по лицу. Алик хватает ее руки, крутит, потом перехватывает обе руки в одну свою, а другой сдирает простыню. На этот раз получается. Наташа изо всех сил толкает Алика, тот почти падает с дивана, успевает, в последний момент выпустив наташины руки, уцепиться за край, повисает над черным. Но во время наташиного толчка пружина под ней вдруг взревывает, Наташа в испуге замирает. Это дает Алику возможность вернуть утраченные позиции и даже продвинуться еще дальше. Зритель не видит, что Марина уже давно стоит в изголовьи дивана и с жадностью вслушивается, не в состоянии что-нибудь различить.

Собственно, зритель вообще ничего не видит из происходящего на сцене, поэтому должен верить автору на слово. Зритель в этой сцене превращается в слушателя, и поэтому тоже - комедия для чтения. О происходящем зритель (слушатель) может только догадываться, различив вдруг всхлип Наташи, потом частое-частое и прерывистое дыхание, резкий выдох с мукой и гхеканьем. Глухое раскачивание диванных подушек. Дыхание Наташи прервалось и затаилось, но не на вдохе, как она показывала Марине, когда набирала в легкие воздух, будто ныряльщик, а на выдохе, здесь она ошиблась, забыла. Наконец опять задышала, еще прерывисто, но все ровней, ровней, успокаиваясь. Спасибо! - доносится хриплый голос Наташи.

Марина вслушивае-тся с жадностью. Она ощущает острое, тянущее, выматывающее возбуждение. К ней привязалась дикая мысль, с которой она борется: А что если залезть к ним, туда - Марина в испуге делает шаг назад. Если бы Марина зажала подод рубашки между ног, он бы там прилип, так там мокро и клейко. И еще Марина потеет. Она мокрая, что называется, и сверху и снизу. Как мышь. Ей и страшно, и противно, и восторженно. Это совсем не то школьное возбуждение, которое у нее иногда бывало, когда парень, ее провожавший, пытался зажать ее в подъезде, а она вырывалась. "Что ты как маленькая", говорил парень, задыхаясь.  "Ты очень большой", отвечала Марина сквозь зубы. Тогда он принимался с другогобока: "Ты меня не любишь". "Ты зато очень меня любишь. Вон как руку крутишь', отвечала Марина. Алик! - шепчет Марина. И еще раз:Алик! - уже громче. Слышишь, Алик! - говорит она почти в полный голос. А, что?! Кто здесь? вскрикнул Алик и осекся, будто ему зажали рот. Попался! - по-дурацки шепчет Марина. Ей хочется его потрогать. Она нащупала сначала его голову, Алик отпрянул, Марина сделала шаг и ухватила за шею, теперь ей хочется царапать и рвать эту тонкую мягкую шею. Алик оттолкнул ее руки и вскочил. Ты что здесь? -бормочет он. - Зачем? Отстань! Он хватает свои трусы, которые уже валялись на полу, и , если бы Алик не наступил на них случайно, пришлось бы уйти без них. С трусами в руке Алик кидается в дверь. За ним Марина, без стеснения хватая его за легкие ягодицы и бока.

Опять вваливается редеющий сумрак, высвечивая диван, медленно поднимающуюся Наташу. Антошка беспокойно возится и похрюкивает. Наташа машинально покачала кроватку. В дверь видны смутные фигуры Алика, голого, с трусами в руке, и Марины в ночной рубашке, крутящей ему другую руку. Алик выворачивается, отпихивается, пытается не сильно достать вертлявую Марину ногой, бить боится. Дверь закрылась. Занавес.
 
 

Явление третье

Сначала холл, потом кухня. Алик, Марина, которая его держит за руку, из комнаты выходит Наташа. Сцена представляет любопытное зрелище. Голый Алик, который пытается освободиться от цепкой марининой хватки. Когда выходит Наташа, Марина отпускает руку Алика. Алик вспоминает про трусы. Не комплексуя, передом к сестрам, натягивает. Рубашка Наташи задрана, зацепилась за левую грудь. Потом ее обдернет. Маринин вид наиболее приличен. Она дрожит от возбуждения (от того и от другого, может, еще от третьего).

Алик: Чего вам надо от меня? Надоели!

Марина: Сейчас узнаешь.

Наташа: Да, да.

У нее зуб на зуб не попадает.

Марина: Я хочу, чтобы ты жил с ней по-человечески. Как полагается.

Алик: Все, или еще чего-то надо? С тобой не надо жить?

Марина: Со мной не надо. С ней надо!

Алик: А ты мне сейчас больше нравишься.

Наташа дрожит.

Марина: Ну так как?

Алик хочет повернуться, чтобы уйти. Марина держит.

Алик: А иначе что?

Марина: А сам понимаешь. Я.свидетель.

Алик: Да кто тебе поверит. Ты сестра.

Наташа стучит зубами.

Марина (вспомнив): А мы еще подговорим, если надо. Надо три свидетеля, будет три. (Подумав. ) Кроме меня.

Наташа (дрожа и стуча зубами): Да, да, подговорим.

Алик: Ого, это уже серьезно. Это шантаж.

Марина: Ну и что? С тобой все средства хороши, ты же мерзавец.

Алик: Ну ладно, допустим. Так что вам, слово дать? Согласен, даю честное благородное слово, что буду жить с Натальей Кирилловой, так тебя? в любви и чире. Довольны? А теперь я спать пошел. (Поворачивается, но, подумав, возвращается.) Или, учитывая совершенный переворот, сегодня туда спать? (Показывает на дверь в наташину комнату.) Я со всей душой. (Делает шаг к двери.)

Марина (удерживает его): Это как хочешь, это не важно, хотя и предполагается. И сегодня, и завтра, и всегда. Ты нам обязательства,- главное, напиши.

Алик: Какие еще обязательства?

Марина: Обыкновенные. Как полагается.

Наташа (силясь унять дрожь): Да, да, напиши.

Алик: Да какие обязательства, девчонки, вы сдурели! Это же прям смешно.

Марина: А вот пойдем.

Тащит его за собой.Следом идет Наташа. Рубашку обдернула, обняла себя за плечи. Она понемногу успокаивается. Переходят в кухню. Марина толкает Алика к столу, тот покорно садится на табурет, посмеивается.

Марина: Где у вас бумага тут?

Наташа (она почти взяла себя в руки): Вон там воэьми, на холодильнике, тетради лежат.

Марина: Хорошо. (Берет тетради, бросает одну перед Аликом.) Вырви листок. А ручка?

Наташа, уже севшая было за противоположным от Алика концом стола, встает, достает из буфета карандаш, показывает Марине.

Марина: Карандаш не пойдет.

Наташа роется в буфете, потом в ящиках, находит ручку, кладет перед Аликом, садится на прежнее место. Алик уже вырвал листок, сложил на нем руки, как прилежный первоклассник. Театрально открыв рот, водит за Мариной глазами. Марина, не останавливаясь, ходит по кухне: Пиши, давай!

Алик: Да что писать-то, скажи?

Марина: Пиши: обязательства.

Алик: Обязательства.

Марина: Написал?

Алик: А как же?

Марина: Да, обязательства.

Алик: Написал уж.

Марина: Ты не торопи, успеешь. (К Наташе.) Я диктую, ты?

Наташа кивает на нее.

Марина: Хорошо. Итак: Обязательства.

Алик: Ну еще раз повтори.

Марина: Я, такой-то и такой-то... Имя и т.д. свои помнишь?

Алик: Пока да, пока вы мне еще память не отшибли зае... нами своими.

Марина: А ты не ругайся.

Алик: Антошка жалуется, ты материшься.

Марина: Пиши далее: Обязуюсь...

Алик: Обязуюсь.

Марина: Ты не повторяй, а пиши.

Алик: Я пишу.

Марина (медленно диктует): ...жить в мире и согласии со своей супругой... Все про супругу...

Алик: Ага, Кирилловой, Натальей...

Марина: Да,да. Только молча.

Алик: Есть!

Марина: ...не посягая на достоинство ее личности и ее свободу...

Алик: Вот даже как?

Марина: Да... ...свободу, не унижая ее ни физически, ни морально...

Алик: Отлично.

Марина: Пиши, пиши!

Алик: Я пишу.

Наташа: Пусть напишет, чтоб не говорил гнусностей про моих друзей и подруг.

Марина: Да... морально, не подвергая ее друзей незаслуженным оскорблениям, не оговаривая их, не сея с ними розни, не клевеща на них...

Алик: Прекрасно.

Марина: ... уважая чувства и привязанности своей супруги... Про супругу полностью.

Алик: Так... ... супруги Кирилловой...

Марина: Вот именно. Чтоб не забывал.

Наташа: Пусть напишет, чтоб ел, что дают.

Марина: да... ...не изматывая ее постоянными придирками и претензиями, будут ли они касаться ее стола или ее туалета...

Наташа: Хорошо получается.

Алик: Очень хорошо. Про туалет сильно. Это что за туалет?

Марина: Сам знаешь. Чай, с высшим образованием.

Алик: Да уж, матушка, не взыщи, государство выучило.

Марина: Далее... ... не изводя беспричинной ревностью...

Наташа: Молодец, сеструха!

Марина: Рады стараться'

Алик: Только - беспричинной?

Наташа: А я тебе, гад, давала повод?

Алик: Да вон к тебе тут ходит.

Наташа: Так еще бы, ты меня за жену не считаешь.

Марина: Ты не рассуждай, а пиши... ревностью. Со своей стороны обязуюсь...

Алик: А это с чьей было?

Марина (невозмутимо продолжает): ... обязуюсь поровну делить домашние и хозяйственные хлопоты...

Алик: По-моему, это одно и то же.

Марина: Что?

Алик: Домашние и хозяйственные.

Марина: Я твои шпильки пропускаю мимо ушей. ...хлопоты...

Алик: Хлопоты.

Марина: ...в том числе и заботу о ребенке...

Алик: Самое главное.

Марина: А ты как думал?!

АЛИК: А разве я когда увиливал? Натах, скажи?

Наташа: Да ты ж домой, как гость, приходишь, отдохнуть, поесть, выспаться...

Алик: Много у тебя поешь!

Наташа: Или поразвлечься:с дружками да с телками.

Алик: Слова у тебя, однако! Представляю, что Антошка уже говорит! Твое воспитание!

Наташа: Вот именно, что представляешь. Ты видишь его только перед сном, чтоб козу сделать, или когда пьяный в жопу. Не нравится, сам воспитывай. Воспитание! Это я с ним сижу, как привязанная, ни выйти, ни встретиться ни с кем.

Алик: А с кем ты хочешь встречаться? Вот слышишь, Мариш?

Марина: А ты веди себя, как человек, тогда и отношение к тебе будет другое.

Наташа: Мне ж, кроме тебя, никогда никого не надо было. Это ты гулял, да мне плевать в конце-то концов. Не вали только все на меня, а то повесил дитя и рад.

Алик: А не твое дитя?

Наташа: Но ведь и твое.

Алик: Что, я тебе никогда не помогал?

Наташа: Раз в год по обещанию.

Алик: Гулял, главным образом! Убудет от тебя что ли? Я тебя меньше е... от этого? Или, может, хуже? И сейчас е... Маринка видела, у меня она свидетель, не у тебя одной.

Наташа: Дурак!

Алик: От дуры слышу.

Марина: Дальше пиши, потом ругаться будете. еще много времени.

Алик: Я готов.

Марина: Да... ... заботу о ребенке, как материальную, так и духовную...

Алик: Может, напишем, сколько раз мне его в цирк сводить? Чтоб как в настоящих обязательствах?

Марина: Это ты уже сам по совести рассчитаешь.

Алик: Договорились.

Марина: ... Обещаю также не приводить сомнительного поведения девиц...

Алик: А не сомнительного можно?

Марина: А не сомнительного к тебе не пойдет.

Алик: Ну, знаешь! Что, Светка плохая чувиха?

Наташа: Вот именно, что чувиха. Чувырла она.

Алик: И ты моих друзей не оскорбляй. Мариш, она тоже должна обязательства написать.

Марина: Ладно, это мы потом напишем. Далее.,. ... девиц и мужчин на предмет выпивки, а также обязуюсь пить только в обществе моей супруги и только дома... Да! Не забудь про супругу, как положено.

Алик: Я понимаю.

Марина: ... и только дома, а не приходить, уже нагрузившись.

Наташа: Это мужчины - на предмет выпивки, а девицы у него - на другой предмет. А то как-то сливается.

Алик: Это тоже писать?

Марина: Это не надо. Вычеркни "на предмет выпивки".

Наташа: Вообще мужчин надо вычеркнуть. Пусть ходят. Жалко что ли?

Марина: Вычеркивай, слышишь?

Алик: Ага.

Марина: Если же нарушу хоть одно из данных здесь мною обязательств, то супруга моя и т.п. получает право возбудить против меня уголовное дело о хулиганстве вплоть до изнасилования, факт которого (изнасилования) подтверждаю, что может засвидетельствовать и ряд присутствовавших при инциденте лиц... Оставь место, чтоб вписать лица.

Алик: Оставил.

Марина: Составил обязательства в полном согласии с собственной совестью...

Алик: Ага.

Марина: И безо всякого на меня давления и воздействия со стороны...

Алик: А вот это ложь. С ножом у горла писал.

Марина: Ты пиши.

Алик: Написал.

Марина: ...со стороны, в здравом уме и трезвой памяти.

Алик: Допустим, хотя у меня уже мутится.

Марина: Удостоверяю собственной подписью. Подпишись. Дата.

Алик: Сделано.

Марина: Теперь читай.

Алик (читает "с выражением"): Обязательства. Я, имярек, обязуюсь жить в мире и согласии со своей супругой, такой-то, не посягая на достоинство ее личности и ее свободу, не унижая ее ни физически, ни морально, не подвергая ее друзей незаслуженным оскорблениям, не сея с ними розни, не оговаривая их, не клевеща на них, уважая чувства и привязанности своей супруги и т.п., не изматывая ее постоянными придирками и претензиями, будут ли они касаться ее стола или ее туалета, хе-хе, не изводя беспричинной ревностью, а также любой другой (это я от себя вставил, не плохо, по-моему)...

Марина: Нормально.

Наташа: Как я устала, Алик!

Алик (продолжает так же): Со своей стороны обязуюсь поровну делить домашние хлопоты (я все-таки убрал "хозяйственные", это же одно и то же)...

Марина: Дальше!

Наташа: Скорей бы уж!...

Алик (ищет, где кончил): А, вот... ...хлопоты, в том числе и заботу о ребенке, как материальную, так и Обещаю также не приводить сомнительного девиц и мужчин на предмет... А, это мы вычеркнули, извините. Стало быть, девиц, а также обязуюсь пить только в обществе моей супруги, такой-то, и с ее согласия... (это у меня опять отсебятина) и только дома, а не приходить, уже нагрузившись. Если же нарушу хоть одно из данных здесь мною обязательств, то супруга моя и все такое получает право возбудить против меня уголовное дело о хулиганстве вплоть до изнасилования, факт которого (изнасилования) подтверждаю, что может засвидетельствовать и ряд присутствующих при инциденте лиц... Место оставлено. Для лиц, значит... Составил обязательства в полном согласии с собственной совестью (попробовал бы я не согласиться!) и безо всякого на меня давления и воздействия со стороны... хм... в здравом уме и трезвой памяти. Удостоверяю собственноручной подписью. Подпись. Дата. Уфф! Хорошо получилось.

Наташа: Мне нравится.

Марина: А я автор...

Алик: Теперь смотрите, девчата, что я делаю.

Он встает, поднимает исписанный лист двумя пальцами, демонстративно показывает окружающим и двумя же пальцами другой руки медленно рвет пополам. Ах, вскрикивает Марина и кидается отнимать. Наташа сидит без движения, и с любопытством наблюдает. Алик отскакивает, не дается, убыстряющимися движениями рвет на более мелкие клочки. Идет к мусоропроводу, выбрасывает. Его не удерживают.

Марина: Надо было под копирку!

Алик: Считаешь, мне труднее разорвать оба? Да заодно и с копиркой.

Марина: Сволочь ты! Ну подожди, на суде попрыгаешь!

Алик: Плевал я на вас! Сначала докажите. Ваш ряд лиц привлекут еще за лжесвидетельство.

Марина: Дерьмо! Говно!

Наташа: Брось его. Никакого суда не будет.

Марина: Да как же' Зачем же я?... ты меня...

Наташа: Я знала, что так станется.

Марина: На что ж я вашу возню там слушала?!

Наташа: Так... Хотелось показать ему, не одни ж ему цветочки, посмотреть, как он тут будет... И тебя
посмотреть. Я довольна.

Марина: Ты тоже сволочь!

Наташа: Не сердись. Пусть уж так как-нибудь тянется, чем совсем ничего. Не надо суда. Тогда конец. Я даже рада, что это случилось. И ты у меня молодец. И что он не поддался. Я не знаю, как бы я теперь без нашей с ним ночной борьбы. Привыкла. И я же тебе рассказывала, что, пока мы с ним нормально жили, никакого удовольствия не получала. Он меня трахает, а я про себя думаю: Господи! Когда же это кончится! - но, конечно, делаю вид, пыхчу, кряхчу... Сейчас другое дело.

Марина: Сволочь!

Наташа: Нет, просто веселый человек... Мариш, ты иди поспи. Тебе досталось, прости нас, если можешь. Мы с Аликом еще посидим немного, с твоего разрешения.

Алик: А я, когда писал всю эту ахинею, все думал, когда ж ты вмешаешься и прекратишь. Я думал, ты это раньше сделаешь, не дожидаясь, пока я подпись под этой херней поставлю.

Наташа: Мне было интересно, как ты вылезешь из всего этого... А сеструха у меня' - молодец, правда?

Алик: А я - нет?

Наташа: Чаю попьем?

Алик: Спать охота. Мне куда сейчас? К тебе? Ах да, там эта... Может, ты ко мне?

Наташа: Нет уж, давай как раньше.

Алик целует Наташе руку, выходит. Наташа недолго сидит одна, потом тоже выходит.
 

29 июля 1988 г.
 
 

Явление четвертое

Тот же вытянутый холл, но через два дня. Впрочем, обстановка не изменилась, разве что без Антошки тихо и скучно. Наташа одна за столом. Сначала бездумно водит по скатерти пальцем, потом пододвигает к себе картонку, лежащую в стороне, по-видимому, осталась после Антошки, им не использованная, рядом с картонкой - карандаш, берет и карандаш, что-то замысловато чертит по картонке. Разглядывает получившиеся каракули. С неожиданным и неоправданным недовольством откидывает карандаш. Из своей комнаты выходит Алик. Наташа принципиально не смотрит на него, он останавливается и смотрит на Наташу. Вдруг начинает выпытывать, кто ей звонил, он слушал. Наташа не хочет говорить, Алик настаивает, Наташа кричит на него, Алик угрожает, припоминает шутку с Мариной, Наташа деланно хохочет. Алик говорит, что она еще пожалеет, и о том случае тоже, он не забыл и не простил. Что она ему еще за все заплатит, он ей еще покажет, она его еще не знает и т.п. Наташа отвечает, что не очень-то испугалась, что хуже, чем есть, уже не будет, что она плевать хотела и т.п. Алик, злой, покидает квартиру, хлопает входной дверью.

Наташа, замкнувшаяся в себе. Потом в порыве встает, отпихивает стул. Ходит по комнате и, жестикулируя, рассказывает. Говорит, что на самом деле ей звонил Толик и что она его пригласила, а теперь жалеет, потому что, может этим сделать себе только хуже, но ведь уже не позвонишь обратно, я передумала, не приезжай, это тоже не хорошо. Что с Толиком разговаривала долго, ему, конечно, в копеечку, но какое ей дело, раз сам хочет! и громко, чтобы в той комнате слышали, и повторяла за Толиком разные его слова, как будто в размышлении, на самом деле, чтобы было понятно, что говорят на том конце. Когда она потом сидела за столом, она гадала, выйдет Алик или нет, чтобы она сразу узнала, слышал ли он, и уже потеряла надежду, она думала, он сразу выйдет, она стала думать, может, его вообще в той комнате нет, просто она не заметила, как он ушел, вдруг он выходит. Толик сказал, что хочет ее видеть, что у него тут нет дел, но, если она скажет, он приедет, вырвется. Специально к ней, он на это особенно напирал. Что у него какие-то там особенные обстоятельства, ему трудно вырваться, но, если она скажет, он сделает. Она предполагает, что никакие не особенные, а просто женат, но ей-то плевать. Она даже не помнит, как он выглядит. Да? Специально ко мне? Я же не дура! повторяла она в трубку и косилась на левую дверь. Они познакомились, когда он приезжал по каким-то своим делам, два раза даже заходил к ней, играл с Антошкой, один раз - когда Алик был дома, но не вышел. Потом устраивал сцену, приставал, кто это был такой и чего ему от меня надо, а она нарочно не говорила ничего определенного, чтобы немного позлить. Она тогда не знала, что Толик станет звонить, зря дала телефон. Она хочет, чтобы Алик думал, что у нее тоже есть своя личная жизнь, не у одного его. Она думает, может, он вернется, если увидит, как за ней бегают, ему обидно станет. У нее тоже своя гордость. Она пыталась ему выказывать пренебрежение, особенно при чужих, но ему на это плевать, или он так показывает. Алик очень ревнивый, он считает, что только ему можно,а ей нет. Ей нравится, что Алик такой, она думает, что из этого еще может что-то получиться, что получится что-то раздуть. Он говорит, что, раз к тебе ходят, то я тоже буду водить, а он и так водит. Так пусть хотя бы видит. Только в том случае, если я приглашу? Понятно, что, если наверняка. Я приглашаю, повторяла она громко в трубку и косилась. - Целуешь меия? Но сама никак не могла заставить себя сказать "целую", хотя долго мялась и тянула время, чтобы собраться с духом и все-таки сказать это слово, потому что ей очень надо бы было, но сказала наконец только "спасибо". Она его ну совсем не помнит, как он внешне, только голос научилась узнавать, потому что каждый день звонит, денег много! Он ей сразу, как познакомились, стал намекать на свои обстоятельства, хотя она не спрашивала ведь, не интересовалась, ей это все равно, а определенного ничего не говорил, как партизан. Наверное, боялся, что она его прогонит, если узнает, что женат, но ей, положим, плевать. Он, наверное, думает, что она очень хочет замуж, хочет уцепиться, спасибо, уже побывала. Я тебя очень любить буду, говорил Толик. Алик меня вот тоже очень-очень любил, отвечала она. Или только подумала про себя? Совсем отшивать не хотелось. Потому вела себя двусмысленно. Хотелось держать его прозапас. Как запасной вариант. И он - тоже двусмысленно. И надежду как будто подает: Может, еще в Москву переедешь? - и выжидающе смотрит в глаза, как она отреагирует. Чтобы ухватиться? Или пойти на попятную? Что он ничего такого не имел в виду. В Москву не хотелось, ей тут больше нравится. В Москве она раз побывала, большой город. Она - не местная. Если разведется, у нее здесь никого, один Алик пока. Еще Маринка - родная душа. В Харьков, к матери, хотелось еще меньше. Конечно, можно будет разменяться. Но кто сюда поедет? В проходной двор. Говорит, в такую дыру засуну, не обрадуешься. Себе квартиру возьмет, а меня - в комнату, к старухам, с общей кухней. Засунут. Я знаю, так делают, мне говорили. Алик специально тянет с разводом. Когда они ссорятся, он угрожает, что разведется и выкинет ее из квартиры, это его козырь. Но надо еще доказать, что я для того замуж, чтоб здесь остаться. Ты ж меня сам упрашивал, а я как не хотела, на коленях под колонной стоял, а теперь такполучается? Врешь - у меня теперь Антошка. Аликина мамазабрала его на сегодня. Значит, сегодня Наташа свободна. Сперва она этого хотела, чтобы хоть немного прийти в себя, а теперь чувствует, как сразу пусто в доме. Надо подумать, чем себя сегодня занять. Да, Витек должен прийти, очень просился, я наконец согласилась, он знал, что я буду одна, но я не хочу быть одна с ним. Наташа идет к телефону и приглашает еще кучу людей.

Но и про особенные обстоятельства не забывает, а всячески подчеркивает. Видно, чтоб не очень обольщалась и видов не имела. Чтоб не подумала его связать, если у них что-то получится. Наташа не знает, хочет ли она, чтобы у них что-то получилось. Она его должна все-таки сперва разглядеть, как следует. А ты уверен, что тебе это непременно надо? говорила она в трубку про его приезд, негромко, потому что это как раз только для него. Вдруг у него это серьезно? Она готова это уважать. Конечно, уверен, уверенно отвечал он. Хорошо. Может, правда получится. У нее все-таки есть эта слабая надежда на него, что он ей поможет. Но она одновременно боится, что Алик может в самом деле форсировать развод, в отместку, а ей это пока ни к чему. Она просто не знает, как быть. Она считает, что она того, а она хотела бы стать нормальной, здоровой. Как все, как простая баба, чтобы не слушать, когда зашелестит у крючка, но она, конечно, не очень уверена, что Толик будет ей для этого полезен. .Никто на знает, что у них тут бывает по ночам и что ей это нравится. Теперь знает Марина. Все думают, что она - как все. Ей было б легче, если б про нее знали все, она хочет, чтобы знала Аликина мама. Она была очень хороша с ней, очень добрая и ласковая, пока у них с Аликом было все нормально, и просила называть мамой, но Наташа стеснялась. У нее есть мама, она в Харькове, или где там? А потом изменилась к ней в один момент, когда у нас с Аликом разладилось. Она меня во всем обвиняет. Она и Антошку против меня настраивает, ну, это-то  у нее не пройдет! Антошка плакал, когда его сегодня уводили. И Алика уговаривает поскорее развестись, а сына отсудить, потому что я гулящая. Это Алик будет доказывать, что я гулящая! Чья бы мычала!.... Зачем им-то Антошка? Только чтоб мне нагадить. Я их боюсь, вот что! и посоветоваться не с кем. Я всех отвадила, кто Алику не нравится, я все-таки боюсь его раздражать. Вот Маринка оставалась, потому что все-таки сестра, но и она после того, может, больше не придет. Но я ж ее сюда и перетащила. Торчала бы не то у себя, мамин борщ хлебала, или что там у них? Мама совсем простая, расскажешь ей про все про это, ведь не поймет даже, о чем речь, тоже меня обвинит. Алик мне оставил только тех, с кем сам дружит, хотя с кем он там дружит! Так, видимость одна, выпить вместе, баб снять. У нас есть общие друзья, появились, пока жили, а моих всех отвадил, даже девчонок почему-то, чтоб я у него тут в полной власти была, а жить со мной не живет, чтоб по-человечески. То есть которые и с ним, и со мной, хорошо устроились, я же их здесь кормлю, а что остается? если больше никого нет. Витек, например. Он же не знает, что Витек, гад, меня трахал, тоже, друг называется! Или знает? Мне иногда кажется, что нарочно Bитькa ко мне подослал, чтоб больше ни с кем и чтоб под контролем. Он думает, что я, как он, не могу обойтись. Я знаю, что Витек все мои разговоры ему передает. Я. когда узнала, стала нарочно на Алика жаловаться, чтоб мои претензии лучше знал, но ему все равно. Свекровь говорит ему, разводись, а он все-таки тянет, только меня пугает, что разведется, я думаю, ему почему-то нравится меня пугать, на него это как-то там действует, меня ему жаль терять. Когда-то я была очень красива. Мы же с ним на улице познакомились, я на каникулы приехала, город посмотреть, посмотрела! а через три дня - в загс! Я радовалась: в такой город! Дура! Толик настаивает, что, только если наверняка,
потому что ему выбираться трудно, но он выберется, найдет возможность, если скажешь, но чтобы не зря мне ехать.

Витек ужасно надоел, то здесь зажмет, то там. проходу не давал, я устала, думаю, только чтоб отстал.

Я подумала, пускай едет, я ж ему письменных гарантий не даю, тут посмотрим.

Уговаривать начал, то-се, аргументирует, что я ему, целка? Выпила стакан, чтоб не так страшно, легла. Совсем я отвыкла по-нормальному.

Я ему так и говорю: тут посмотрим, приезжай. А теперь жалею, вдруг для меня же хуже выйдет?

Говорят, водка способствует, даже, слышала, рекомендуют предварительно рюмку, чтоб переключиться, вообще-то я не пью и не люблю. А тут думаю - надо, а то - пристал.

Как тут Алик на него отреагирует со своим разводом? Останусь одна, как дура, из-за этих выдумок.

И заснула под ним. Он обижался. Но я ж не виновата, я сама сперва надеялась, что, может, забалдею с ним, как полагается, тогда щеколду куплю.

Целовал Антошку. Говорит, Антошка очень на меня похож, а на кого ж ему еще? Вдруг папой назвал. Толик смотрит на меня: слышишь, это Антон не случайно, это нам указание. Конечно, какой Алик отец!. Но в Москву не поеду. А вдруг? Да ну, нет! Алик же не сразу уходит, такой ласковый становится, еще долго рядом лежит. По животу меня гладит так, что плакать хочется. Я думаю: Боже мой, и больше ничего не надо! Мне ведь многие пассы делают, но зачем мне? Я могла бы и вообще прожить. Все равно так же не будет, с Витьком уже пробовала. Думаю так, про себя страшно, кто я такая? Днем смотрю на него: неужели это он был?

Сначала боялась, напряжение такое, ноги сводит, а потом вообще ничего, никаких ощущений, только скрип внутри слышу, как будто у меня там резиновое, заснула под ним.

Хорошо, что сегодня еще народ будет. Алик, конечно, обозлится, когда придет, если придет, конечно, пускай. Что, ему одному что 'ли можно?! Сказал, приедет, сказал, позвонит с вокзала. Не знаю, как у нас с ним получится.

Я потому дала, что думала, он потом отвалит. У них так сплошь и рядом бывает, когда свое получат. А он опять: ты заснула тогда, это не считается. Как будто я специально. Я в сиську напилась уже, чтоб совсем не соображать. Как ему это может нравиться? Хотя, может, как раз в таком он что-то и находит, я ж не знаю, ведь и мне так, как у нас с Аликом, нравится, я не знаю. Я под ним зад только напрасно о простыню растерла, только что из прачечной, два дня был красный, так старалась, чтобы не заснуть.

Просто хочу, чтоб Алик видел, что ко мне из другого города едут.

Вообще-то он ничего, нормальный, одно плохо: того друг, кто нальет, ну, больной. Говорят, в зоне был. Я не спрашивала, неудобно как-то, какое мне дело, у меня тут своя зона, может. Знаю только, что исчезал на несколько лет. Они с Аликом в одном классе учились. Ну, мало ли куда человек может исчезнуть. Звонят в дверь. Наташа идет открывать. Это Витек, легок на помине. Держится суетливо, неровно, одновременно и скован в движениях и неумеренно резок. Без разговоров проходит в холл, не задерживаясь, не сняв обуви и т.п. По две, по три достает бутылки из мятого портфеля, уставляет ими стол. Портвейн "Кавказ". Портфель худеет. Витек с пафосом смотрит на Наташу, Наташа не реагирует, ходит по комнате, не решается сесть. Витек мал ростом, невзрачен комплекцией, глаза белые. Мы имеем в виду не ресницы и брови, а именно глаза. Рубашка с короткими рукавами, руки покрыты сплошной татуировкой, зрителю не удается различить сюжеты: руки постоянно двигаются, показывают на что-то, что-то хватают, руки собеседника в том числе, переставляют и т.д. Часто моргает. Многие из них, когда возвращаются, моргают, я заметил. Наташа приносит стаканы, Витек удивляется, что их много, Наташа пожимает плечами. Витек предлагает ей сесть, она отказывается, налить, опять отказьвается. Объясняются преимущественно жестами. Витек заметно обескуражен. Как всегда, пока не выпьет, стесняется, поэтому спешит выпить. Когда выпьет, станет развязен. Наташа знает, ждет и боится. Витек наливает себе одному, пьет первую рюмку стоя, залпом, торопливо, будто боится, что отнимут, следующую - уже сев, с расстановкой. Не останавливаясь, наливает по-новой. Повеселев, смотрит на Наташу, завязывает разговор. Наташа ходит, поддерживает разговор неохотно.

В дверь звонят. После первого звонка звонят уже не переставая, Наташа ходит открывать. Потихоньку собирается пипл. Витек, однажды удивившись такому обороту, навсегда тушуется. Пипл рассаживается. Среди них потерявшись, присаживается и Наташа.

Тут был, однако, цвет столицы,
И знать, и моды образцы,
Везде встречаемые лица,
Необходимые глупцы;
Тут были дамы пожилые
В чепцах и розах, с виду злые,
Тут было несколько девиц,
Не улыбающихся лиц;
Тут был посланник, говоривший
О государственных делах;
Тут был в душистых сединах
Старик, по-старому шутивший:
Отменно тонко и умно,
Что нынче несколько смешно.

XXV
Тут был на эпиграммы падкий,
На все сердитый господин...

XXVI
Тут был Проласов, заслуживший
Известность низостью души...
В дверях другой диктатор бальный
Стоял картинкою журнальной...
И путешественник залетный,
Перекрахмаленный нахал...

Пушкин

и т.д. Тебе наливать? спрашивают Наташу. Она отрицательно качает головой. Занавес.
 
 

Явление пятое

Там же, через сколько-то дней. Приехавший вчера вечером Толик лежит на диване, укрытый пледом. Он уже проснулся. Лупит глаза в потолок. Из своей комнаты появляется Наташа. Она в халате. Проходит в ванную всклокоченная, непрестанно поправляя дорогой несуществующую прическу. Толик провожает ее взглядом, она на него не оглядывается. Толик садится, обертывает голые ноги пледом. Сидит, чешется. Умывшись, Наташа возвращается. Отсутствовала она довольно долго. Ее лицо намазано кремом, волосы влажные. Халат на ней другой.

Наташа: Проснулся?
Толик: Как это все ужасно!
Наташа: Что?... Что-нибудь приснилось?

Уходит в кухню. Готовит там завтрак. Кричит оттуда Толику: Умывайся, чисть зубы и садись к столу. Скоро готово. - Толик послушно идет в ванную, он надел тренировочные брюки.

Выходит Алик. Он идет к Наташе, бьет ее ногой в живот. Без крика Наташа падает. Алик минует обомлевшего Толика, в прихожей долго шнурует ботинки. Наконец уходит.

Толик суетится возле распростертой на полу Наташи. Поднимает ее, бережно сажает к стене. Льет на нее воду, сначала носит в ладонях из-под крана, большую часть по дороге проливает, догадывается набирать в рот и брызгать. Хлещет Наташу по щекам, машет на нее полотенцем и т.п., всячески приводит в чувство. Наташа открывает глаза.

Толик: Слава богу, жива!

Наташа с трудом встает, идет умываться. В животе у нее болит, она держит на нем руку. Толик все суетится рядом, пытается поддерживать под локоть. Иди ты! отмахивается Наташа. - Что ты тут?! Выискался тоже! - Умывается.

Толик (у нее за спиной): Я думал, он тебя убил.

Наташа (не оборачиваясь): Ну и убил бы, тебе не все равно?

Толик: Какой ужас, что он с тобой делает!

Наташа (вытирая лицо): Чего ж не вступился? В морду бы дал!

Толик: Я растерялся. Я впервые такое...

Наташа: Вот и молчи!

Толик: И это, ночью...

Наташа: Что - ночью?

Толика Что он с тобой делал. Это ужасно!

Наташа: Тебе, наверное, приснилось.

Толик: Нет, нет, я лежал и слушал.

Наташа: А я говорю - приснилось!

Толик: Ну зачем ты меня обманываешь?... И вообще так со мною...

Наташа: Как? Обыкновенно...

Толик (шепчет почему-то, наклоняясь к ней): Я же - за тебя!

Наташа: Ха-ха-ха, ну и что - ночью?

Толик: Это безобразие! Что он делал.

Наташа: Что полагается, то и делал.

ТОАИК: Но ты же не хотела, я слышал.

Наташа: Откуда ты знаешь? Может, мне нравится?

Толик: Ну что ты опять такое говоришь?!

Наташа: А ты слушал?

Толик: Да,да.

Наташа: И тоже растерялся?

Толик молчит. Наташа идет к плите. Из сковородки валит уже черный дым. Наташа снимает ее с огня, ставит в раковину, открьвает воду. Яичница сгорела, говорит Наташа. - Не мог выключить?

Толик: Но ты ведь тут...

Наташа: А тебе что за дело? Может, так и надо у нас... Ладно, садись, давай, к столу, жди, не мешайся, я новую сейчас пожарю. Есть-то хочешь?

Занимается яичницей. Толик смирно ждет за столом. Потом едят со сковородки. Я не буду по тарелкам? сказала Наташа. Заваривает чай. Пьют. Толик то взглянет на Наташу, то опять уткнется в стакан. Вдруг предлагает Наташе выходить за него замуж, он ее увезет. Наташа говорит, что еще не разведена. Толик говорит, что разведется. Наташа говорит, что и он ведь женат. И я разведусь, говорит Толик. Наташа говорит, что не хочет в Москву. Толик говорит, что может тогда переехать сюда, к ней. А говоришь, увезешь, говорит Наташа. - Я ведь, если разведусь, где же мы с тобой тогда жить будем? Мы что-нибудь придумаем, говорит Толик, ты только согласись. Нет, не хочу, говорит Наташа. Тогда давай так, говорит Толик. Спасибо, так не надо, отвечает Наташа. - У меня без тебя, знаешь? сколько претендентов. У меня серьезно, говорит Толик. Тем более, говорит Наташа. - Если бы не серьезно, можно было б еще подумать. Мне серьезно нельзя. - Я уеду сейчас от вас, говорит Толик.

Наташа: Правильно. Я ж тебе говорила, стоит к нам приезжать. Ты не слушался.

Толик побыстрей допивает чай, бежит собираться. Наташа провожает. Сборы недолгие. Переодеться, тренерки и стопку трусов, выложенную на стуле у дивана, - в сумку. Потом книгу, - раскрытая лежит на столе. Толик подержал в руках бритву, но раздумал, сует туда же.

Наташа: А у тебя билет есть?

Толик: Я этот сдам. Там же и куплю.

Наташа: Ну смотри. Если какие трудности, возвращайся. Мы тебя не гоним. Живи, сколько понадобится.

Толик: Спасибо, но я думаю, что достану.

Наташа: А на сколько собирался?

Толик: Обратный - на четверг.

А, - говорит Наташа. Толик - на пороге.

Наташа: Давай, я тебя поцелую на прощанье.

Толик колеблется, неуверенно подставляет щеку. Наташа целует. И вообще звони, приезжай. окажешься в наших краях, звони, заходи, - говорит она. Толик кивает.

На этом можно было бы и закончить, но, когда за Толиком закрылась дверь, Наташа еще постояла некоторое время, подержалась за замок, потом отходит. Бродит по комнате кругами, ненужно берясь за.разные предметы. Подходит к краю рампы, стоит, наклонившись в притихший зал, будто собираясь туда сигануть, наконец произносит свой последний монолог.

- Вы знаете, он мне не понравился. Даже смешно, чего я ждала. Он, оказывается... Странно, Витек не звонит, вот что, обещал... Я сразу поняла, что ничего не получится, но постелила на диване, ладно  Думала, интересно, пойдет ли в этот раз Алик, ему ни здрасьте, ни досвиданья, у себя засел... Завтра Антошка... Надо будет посмотреть ему вертолет, может, починю... Я думаю, он специально в такой ситуации, чтобы показать ему, решился, а иначе бы нет, мы вчера ужасно ссорились. Слушала шаги... Интересно, появится ли теперь Марина? Жаль... Я, когда услышала шаги, стала думать, как Толик будет? Так сосредоточилась, ничего не чувствовала, из-за плеча на дверь глядела. А тут вдруг вспомнила, запротестовала в полный голос, чтобы услышал. Антон теперь крепко спать стал, набегается... Хорошо бы достал билеты... Чтобы лучше слушать, привставал на локте и тянул шею... болит...

И т.д. В конце - занавес.
 
 

30 июля - 7 августа 1988 г.
21 августа 1988 г.